Книга Игра в пустяки, или «Золото Маккены» и еще 97 советских фильмов иностранного проката - Денис Горелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Румыния, 1973. Aventurile lui Babusca. Реж. Георге Наги. В ролях Хория Зугравеску, Габриэль Нацу, Амза Пелля. Прокат в СССР – 1975 (данные отсутствуют).
Мальчик Бабу́шка и мальчик Санду в каникулы промышляют извозом с кораблей на мелководье. Однажды единственный пассажир велит свезти его на Волчий остров, где топи, гнус и гадюки с деревьев. Это курьер шайки наркоторговцев с грузом золотых часов, полных героина. На острове его перехватывают конкуренты и привязывают без рубашки на комары, которые и съедают того к ночи заживо. Детям везет смыться, но их срывают фальшивой телеграммой в райцентр к умирающей маме, а с пристани похищают врачи-убийцы скорой помощи и везут пытать. Своевременное вмешательство народной милиции с автоматами и собакой дает героям шанс, но подозрительная старушка просит помочь поднести чемодан в нехороший квартал – а они пионеры. На квартале их ждет с паяльной лампой сам Голубая Змея – шеф контрабандистов румынского Причерноморья.
Пересказывать такое следует в стиле пунктирных анонсов к каждой главе сочинений Жюля Верна и Луи Буссенара: «Поезд с брильянтами. – Засада на острове. – Бешеная скачка. – Успеют или нет?» Жанр подросткового гона имени Васи Куролесова сподвиг румын на ловкий ход – детский закадровый голос, повествующий, «как я провел лето»: пацанская страшилка в силах оправдать любые сюжетные навороты. После слов «Знай мы, что будет дальше, нам бы и Том Сойер позавидовал» уже на ура идут и врачи-убийцы, и комары-убийцы, и героин в часах, и гадюки с деревьев[18]. Такого дивного мальчикового трэша моя страна не видала со времен легендарных «Красных дьяволят». Камыши рассекал буксир «Летучий голландец» с пулевыми дырами и трупом капитана в рубке. В плавнях с брызгами неслась овчарка и били «калаши» румынской сборки. Сверху пикировал вертолет рыбохраны, причем старший вертолетчик и оказывался Голубой Змеей. На самый крайняк мальчик завещал свое сердце и рогатку вредной соседской девочке Йовице. Пионеры на линейке вручали ему второй памятный знак (первый был за спасение утопающих).
Почему этот фильм не стал в России главным событием детства – загадка. Зачетнейшее название (тут наша заслуга: в оригинале фильм звался «Приключения Бабу́шки»). Острова. Леденящие ужасы. Несметные сокровища. Подводное плавание с соломинкой во рту.
Все-таки публика дура.
Не знает своего счастья.
Франция была первой красавицей в новой, чужой школе.
Не лезла пановать и диктовать правила, как Америка, не бычила с «камчатки», как Англия, не благоволила, как итальянцы. Просто улыбалась – недосягаемая и все же близкая, иногда отвечая интересом на пристальный взгляд. Блистать перед раболепным пространством привычно и банально – и ни одна богиня не откажется наколоть в гербарий новенького. И для нас, специально для нас добавлялось воздуха в походке, грации в развороте, усмешки в расчетливо скользящем взоре. Belle France была твоя и ничья, здесь и далеко, благосклонная и неприступная, иногда зацикленная на себе, но все равно кожей, спиной чувствующая внешнее внимание. Про нее все знали, что не светит ни разу – но никто не отказывался мечтать.
И – о чудо! – однажды достигнуть.
Счастливцы застали ее в 90-х, еще не сдавшейся Магрибу, еще интересной, еще «ах!».
Того, на что раньше только смотрели, стало можно коснуться и даже, черт возьми, залапать – бережно, невульгарно, с приемлемой грубостью. Был момент, когда все курили «голуаз блонд» («житан» тот еще горлодер), делали жизнь с Леона и Амели, когда Vogue был шелковой сказкой, а не фабрикой дресс-кода. Когда приехал Делон, которого хотелось видеть, Годар, которого хотелось слушать, и Денев, которую хотелось трогать, но знали, что не даст. Когда настоящей французской гаммой оказалось благородное соцветие белого с синим, без лишних примесей.
Ну, мы все это и так знали из кино и рады были не обмануться.
Богиня оказалась богиней, а что потом испортилась – так все мы не молодеем.
Первый раз был таким, как и грезилось в отрочестве. И это навсегда.
Франция, 1959, в СССР – 1960. Babette s’en va-t-en guerre. Реж. Кристиан-Жак. В ролях Брижит Бардо, Жак Шаррье. Прокатные данные отсутствуют.
Лондон засылает блондинку в занятый немцами Париж. Тут-то все и понимают, что имел в виду Черчилль под «оружием возмездия».
«Шеф, у нее мозгов нет, она все дело запорет», – шипел на свою избранницу лейтенант Жерар в исполнении Жака Шаррье, который ровно так же думал об исполнительнице главной роли, – что не помешало ему на ней жениться, завести дитя, а после развестись и 40 лет ненавидеть, отсуживая кровиночку.
Бардо относилась к типу прелестных дурочек, во множестве рождаемых лицемерным общественным укладом и запускаемых в свет крахом этого уклада. Пластичные, легкомысленные, ослепительно недалекие модистки, субретки, гувернантки и шляпницы Жижи-Фифи-Мими веками были теневыми бриллиантами офицерских собраний, крайне строгих в семье и на службе и предельно развязных за их пределами. Когда двуликий этот мир был обрушен депрессией, нацизмом, войной и прочими мерзостями середины века, бабочки вырвались из тени и обсели светлую сторону жизни. Монро, Целиковская, Марика Рёкк и Кэрол Бейкер времен «Куколки» навеки маркированы кинематографическим средневековьем, когда соблазн и лукавая глупость накрепко рифмовались меж собой и служили абсолютным эталоном женственности. Неслучайно все они были блондинками: мужчин доминировавшей в то время породы, ревнивцев и собственников армейских кровей, манило внешнее целомудрие, традиционно связываемое с белизной волос, и внутренний веселый нрав. Позже, когда армейские перестали делать погоду, интеллект идеальной женщины вырос на порядок – но богине 50-х ББ все еще к лицу была чудовищная британская каска, похожая на дон-кихотский тазик для бритья. Впрочем, и в касках лучшего образца охотно позировали царицы тех лет: и Монро, и Целиковская, – притом, что тяга к этому предмету мужского обихода безошибочно выдавала особу ума воздушного, зато привлекательности убойной, атавистический пережиток мужланского мира. Шарон Стоун или Софи Марсо, к примеру, сложно представить в каске – а Анастасия Заворотнюк будто в ней родилась.
Вот из того мира и отправилась на войну Бабетта – провинциальная барышня с чемоданом, которую случайным ветром выдуло из падшей Франции на Британские острова и вознесло на роль новой Елены Троянской. Из-за нее передрались немцы, французы с англичанами, вермахт с гестапо и в конечном счете сорвалась битва за Англию. Она радировала в Лондон из постели, накрывшись одеялом. Весь фильм потирала свою выразительную попу – то сверзившись с лошади, а то с парашютом на стерню. Кодовая фраза «Передайте Стрекозе, что Леопард успешно пролез в щель» тоже наводила на всякие мысли.
